Мой друг, мой нежный друг, я так тебя люблю,
так полно сердце сладостной тревогой,
что слез мне не сдержать! Прости мне их, молю!
За это для тебя я попрошу у Бога
так много новых сказок, чтобы ты
забыл о буднях скучных! Слушай, друг! Незримо
по лунной лестнице бегут мои мечты
к надзвездной вечности, туда, где херувимы
поют творцу хвалу. Ведь и они – хвала,
да примет их Господь к подножию Престола,
а сказки, что подарит – о любви!Мой друг, мой нежный друг, я так тебя люблю,
так полно сердце сладостной тревогой,
что слез мне не сдержать! Прости мне их, молю!
За это для тебя я попрошу у Бога
так много новых сказок, чтобы ты
забыл о буднях скучных! Слушай, друг! Незримо
по лунной лестнице бегут мои мечты
к надзвездной вечности, туда, где херувимы
поют творцу хвалу. Ведь и они – хвала,
да примет их Господь к подножию Престола,
а сказки, что подарит – о любви!
Жила
когда-то нимфа здесью озер, лесов и дола,
что, видишь, спят посеребренные луной,
она была хозяйкой. С нею здесь царило
веселье. Слышали, как хмурою зимой,
в белесом мраке эхо дальнее будила
то песнею, то смехом. Но пришла любовь
такая же как наша: жгучее желанье
ласк безудержных… Знаешь сам – вскипает
кровь
от взгляда одного, и сладостно сознанье,
что ты не одинок, что два слились в одно
в познаьи вечности, в хвале Творцу вселенной,
а сердце радости сверкающей полно –
как и душа, как и любовь ее – нетленной.
Любимый нимфою прекрасен был как ты:
и очи черные, и ласковые руки –
твоей единственной на свете красоты
отображенье. Но – увы! – Нет больше муки,
как если вдруг любовь изменит, отлетит
Бог весть куда, капризная. Никто не волен
ее прогнать иль удержать, сама стучит
к кому захочет в сердце: рад ли, недоволен,
не станет разбирать… Неправда ль, мы одни,
избранники ее, блаженство единенья
навечно сохраним! А нимфы друг… Взгляни
на звуздочку там, на востоке… Наслажденье
нашел в ней сердцу: и подругу разлюбил,
и жизнь наскучила… Мечтал о невозможном:
— «Кто ты, звезда любви? Ты – ангел? Светлых
крыл
мне кажется, я слышу трепет… И тревожно,
и тяжко мне, и плен земли невыносим…
уйду туда, где край ее, сливаясь с небом,
откроет путь к тебе!…»
вот здесь, где мы сидим –
на каменной скамье – однажды летом
покинутая нимфа умерла. Растет
из сердца девы на холме могильном
с тех пор акация. Ты слышишь, нам поет
она о том, что нет любви конца, что сильно
над нами чувство в вечности. Мой друг, взгляни,
нас осыпает белыми цветами,
не плачет ли она и о моей любви
благоуханными холодными слезами.