Рыцарь в ржавых доспехах

Жил-был рыцарь в ржавых доспехах. Однажды утром он объявился в галерее «У Криштофа» в Старом Городе.
«И откуда он только взялся?.. — изумлялся толстый Криштоф, поднося к глазам очки на болтающейся цепочке. — Никогда у меня в продаже не было ржавых доспехов!..»
«Так-так… — процедил сквозь зубы худосочный дракончик на вывеске у входа, загребая когтистыми лапками выручку хозяина. — Так-то оно так, но…»
«Нет, вчера вечером его точно не было, — продолжал размышлять вслух толстый Криштоф, разводя руками перед посетителями галереи. — Кто мог его принести? Леош? Франтишек? Опять эти сорванцы решили подшутить надо мной? Ну, не сам же он сюда пришёл?»
«А что?… — допустил коварный дракончик. — Если этот рыцарь ещё способен передвигать ноги — несмотря на то, что заржавел, — почему бы ему как-нибудь не научить меня делать то же самое? Может быть, тогда я убегу наконец от тебя,» — и он злобно посмотрел на своего хозяина.Жил-был рыцарь в ржавых доспехах. Однажды утром он объявился в галерее «У Криштофа» в Старом Городе.
«И откуда он только взялся?.. — изумлялся толстый Криштоф, поднося к глазам очки на болтающейся цепочке. — Никогда у меня в продаже не было ржавых доспехов!..»
«Так-так… — процедил сквозь зубы худосочный дракончик на вывеске у входа, загребая когтистыми лапками выручку хозяина. — Так-то оно так, но…»
«Нет, вчера вечером его точно не было, — продолжал размышлять вслух толстый Криштоф, разводя руками перед посетителями галереи. — Кто мог его принести? Леош? Франтишек? Опять эти сорванцы решили подшутить надо мной? Ну, не сам же он сюда пришёл?»
«А что?… — допустил коварный дракончик. — Если этот рыцарь ещё способен передвигать ноги — несмотря на то, что заржавел, — почему бы ему как-нибудь не научить меня делать то же самое? Может быть, тогда я убегу наконец от тебя,» — и он злобно посмотрел на своего хозяина.
«Ну, и как Вас зовут?» — спросила у рыцаря маленькая девочка, жившая по соседству, и ударила кулачком по его коленной чашечке. Тихо и печально простонала пустота.
«Я и не думала, что Вы такой никчёмный,» — пропищала разочарованная дама сердца и удалилась. Ей полагалось расти.
А рыцарю — ржаветь. Чуть позже пан Криштоф взял учётную книгу и записал в неё: «Ржавеющий рыцарь, приблудившийся. Без меча. Оставлен для выяснения личности.»
Надежды босоногого дракончика не оправдались. Рыцарь целыми днями стоял без движения в углу лавки и молчал. Ночью он тоже не шевелился. Приходили посетители, покупали шлемы, доспехи и кирасы, а он всё молчал и молчал, как будто и впрямь рассказывать ему было нечего.
Полицейский тоже не сумел прояснить ситуацию. С рыцарем в ржавых доспехах он не был знаком, никогда его в городе раньше не видел, а документов при себе у неизвестного не оказалось.
«Отдайте вы его в музей, — предложил пану Криштофу один посетитель. — Там разберутся.»
Но хозяин не последовал его совету: с какой это стати он должен раздавать направо и налево то, что стоит в его лавке, даже если оно ему самому никогда не пригодится?..
Дракончик не упрекал пана Криштофа в жадности. Он всё ещё, бедняжка, надеялся, что с помощью молчаливого рыцаря сумеет улететь отсюда, ну или, по крайней мере, убежать.
Однажды дракончик испытал что-то вроде разочарования. «Никогда от тебя не будет толку!» — воскликнул он тоненьким голосом, шмыгнул пару раз носом и затих.
«Смирение, тебя спасёт смирение,» — неожиданно проговорил приглушённый глубокий голос из рыцарской груди. Дракончику показалось, что над ним взметнулся тёмно-синий плащ и хлестнул его по затылку своими отороченными краями. И что где-то вдалеке, в самом конце улочки, процокал копытами чей-то конь.
«Что ты поделаешь с этой одурью полдня?.. Окончательно подрывает основы реальности,» — проговорил, обращаясь к пану Криштофу, один известный профессор и вытер лоб искусно вышитым платком.
Дракончик закрыл глаза. «Судьба немилосердна, — подумалось ему, — она не шлёт избавления от себя самой. Ничего нельзя изменить. Но так не должно быть, так быть не должно…» — плаксиво пробормотал он, погружаясь в тягучую дрёму.
Кто-то пощекотал его за лапку. Дракончик попытался лягнуть шутника, засучил лапками… и свалился. Свалился со своей вывески на дверях-ставнях. Он попробовал сделать шаг, потом второй, третий. «Эге, да это не так уж и трудно,» — засмеялся босоногий малыш и побежал. И откуда только взялись силы! Он был быстр и резв — несмотря на свою неразвитость и худосочность.
«Всё-таки во мне есть хоть какой-то прок,» — обрадовался рыцарь. И на этот раз пустота ничего не ответила ему.