Мавка

Весь день сегодня над землей творило солнце заклинанья,
плывя сверкающей ладьей к весенней ночи на свиданье.
И вылез мудрый Дух Земли из недр таинственного мрака
и, вперив в солнце глаз угли, от радости весенней плакал,
и слышал он, как гимн Весне трубили журавлей станицы
в бездонной синей вышине, где огненной слезой Денница
сменила солнце, и была она полна печали сладкой,
еще не ведающей зла. К ногам лесной царевны Мавки
луч тонкий месяц обронил в ее зеленые хоромы.
Он сердце Мавки полонил, и – вся – любовная истома,
она шептала как в бреду слова о счастье долгожданном:Весь день сегодня над землей творило солнце заклинанья,
плывя сверкающей ладьей к весенней ночи на свиданье.
И вылез мудрый Дух Земли из недр таинственного мрака
и, вперив в солнце глаз угли, от радости весенней плакал,
и слышал он, как гимн Весне трубили журавлей станицы
в бездонной синей вышине, где огненной слезой Денница
сменила солнце, и была она полна печали сладкой,
еще не ведающей зла. К ногам лесной царевны Мавки
луч тонкий месяц обронил в ее зеленые хоромы.
Он сердце Мавки полонил, и – вся – любовная истома,
она шептала как в бреду слова о счастье долгожданном:
— «Ты хочешь Мавку? Уберу я ландышем благоуханным
постелю брачную, и ты возляжешь с Мавкою, прекрасный,
как эти хрупкие цветы, в любови – царь над Мавкой властный!»
но отвечал он: — «Кто со мной так говорит? Тебя не вижу,
не понимаю… Я – слепой, и сердца у себя не слышу,
и ласк не знаю… Жарко мне от рук твоих, от уст горячих
я задыхаюсь как в огне… Там, в лунном царстве, мы иначе
привыкли жить, там мысль одна стремится с мыслью породниться,
оттуда сон и тишина сребром расплавленным струится
на землю скорбную, и в нем – законов вечности познанье.
забвенья счастья мы даем, мы – мудрость неба, мы – молчанье».
Тем больше боль, чем жарче дни. Царевна бедная сгорала
в огне земной своей любви. На грудь к ней часто прилетала
Цикада – слышать сердца речь, развеселить немудрой сказкой,
веселой песенкой развлечь и ласку подарить украдкой.
Цикада знала о любви, Цикада знала все земное,
в ее малюсенькой груди – не сердце – пламя роковое.
И как-то ночью, колдовство свершил над ними Дух Подземный:
взял мед осиный и его влил в старый кубок драгоценный,
и с неба молнии призвал в тот кубок и, шепча заклятья,
в красавца зверя превращал и, кинув в Мавкины объятья,
питьем волшебным напоил обоих допьяна, а кубок
о камни острые разбил. Луч лунный – неподвижен, чуток,
у ложа брачного стоял и на покров благоуханный
всю ночь из глаз слепых ронял то ль слезы, то ли жемчуг хладный…