Бегство.

Гвоздик добежал до того места, где его ждала Перлина. Вместе они направились в соседний парк и, спрятавшись в кустах, стали ожидать наступления ночи. Железный мальчик, сжимая в руках консервный нож, дрожал от досады и гнева.
Перлина пыталась успокоить и ободрить его:
— Увидишь, всё будет хорошо. Я уверена, что ты освободишь папу!
Наступила ночь, но от нетерпения ни девочка, ни мальчик не могли сомкнуть глаз. Перлина, со свойственной ей предусмотрительностью, шила из тряпок мягкие туфли, — ведь Гвоздик должен подойти к тюрьме без малейшего шума.
А он тем временем готовился к встрече со стражей — занимался боксом. Большие деревья служили ему тренировочными мешками, и при каждом ударе валилось одно из них.Бегство.

Гвоздик добежал до того места, где его ждала Перлина. Вместе они направились в соседний парк и, спрятавшись в кустах, стали ожидать наступления ночи. Железный мальчик, сжимая в руках консервный нож, дрожал от досады и гнева.
Перлина пыталась успокоить и ободрить его:
— Увидишь, всё будет хорошо. Я уверена, что ты освободишь папу!
Наступила ночь, но от нетерпения ни девочка, ни мальчик не могли сомкнуть глаз. Перлина, со свойственной ей предусмотрительностью, шила из тряпок мягкие туфли, — ведь Гвоздик должен подойти к тюрьме без малейшего шума.
А он тем временем готовился к встрече со стражей — занимался боксом. Большие деревья служили ему тренировочными мешками, и при каждом ударе валилось одно из них.
— Ну, теперь я в форме! — сказал Гвоздик, довольный собой. — Теперь они дорого заплатят за зло, причинённое моему родному старичку!
Наконец наступило время действовать. Недалёк был рассвет. Перлина и Гвоздик в темноте, крадучись, направились к тюрьме. В мягких туфлях Гвоздик ступал легко, как балерина. Но, когда дети подошли к тюрьме, Перлина испугалась — танк, вооруженный огромной пушкой, стоял на страже как раз перед камерой Пилукки.
— Не бойся, — прошептал Гвоздик, — папа всё предвидел; для этого он дал мне консервный нож! Ты жди меня здесь и смотри…
Размахивая консервным ножом, точно саблей, мальчик на цыпочках приблизился к танку; внутри танка, примостившись на стуле, спал караульный. Еще бы, под защитой такой брони ему нечего было бояться! И танк тоже, устав после тяжёлого дня работы, безмятежно спал, легко похрапывая мотором. Но вдруг танк пронзительно заскрежетал от боли — Гвоздик со всей силы всадил ему в бок консервный нож и вскрыл бронированную машину, как коробку сардин.
Но даже в разломанном пополам танке караульный продолжал спать. Вдруг он потянулся и воскликнул:
— Чёрт возьми, что-то стало прохладно; должно быть, здесь сквозняк… Но, открыв глаза, он увидел над собой звездное небо.
— Караул! — закричал он тогда, убегая, словно ошпаренный. — Вскрыли танк, будто коробку сардин! На помощь! Я не хочу, чтобы меня уничтожили, как сардинку!
В тот же самый миг за решёткой появилась лысая голова Пилукки.
— Молодец, Гвоздик! Теперь, прежде чем прибудет подкрепление, ломай решётку!
При помощи консервного ножа взломать решетку было сущим пустяком: железные прутья отскакивали, как зубочистки. Пилукка спрыгнул вниз, и Гвоздик поймал его на лету. Затем они все трое бросились бежать.
Пилукка не ошибся, — можно было подумать, что в городе случилось землетрясение: все дома задрожали и послышался оглушительный грохот. Рассвирепевший Чичетти приближался во главе тысячи полицейских, пятидесяти танков и сотни пушек.
— Тому, кто поймает Гвоздика и Пилукку, — кричал он с башни своего танка, — я оплачу годичный отпуск на берегу моря! Но, если упустите их, всех вас посажу в тюрьму!