А затем царевич сказал: «Что же касается пятилетнего ребёнка, то дошло до меня, о царь, что четыре купца соединились, имея тысячу динаров, и, смешав все деньги, положили их в один кошель и пошли покупать товар. И они увидели по дороге прекрасный сад и вошли туда, а кошель оставили у сторожихи сада и, войдя, погуляли там и стали есть, пить и веселиться. И один из них сказал: „У меня есть благовония; пойдём, вымоем голову в этой текучей воде и надушимся!“ – „Нам понадобится гребень“, – сказал другой. И кто-то ещё молвил: „Спроси сторожиху, может быть, у неё будет гребень“.
И один из купцов пошёл к сторожихе и сказал ей: «Дай мне кошель!» И сторожиха ответила: «Когда вы придёте все или твои товарищи прикажут мне его тебе отдать (а товарищи купца сидели в таком месте, что сторожиха их видела и слышала их разговор)». – «Она не соглашается ничего мне дать», – сказал купец своим товарищам. И те крикнули: «Дай ему!» И когда сторожиха услышала их слова, она отдала купцу кошель, и этот человек взял его и вышел, убегая.
И когда он заставил их ждать, купцы пошли к сторожихе и спросили:А затем царевич сказал: «Что же касается пятилетнего ребёнка, то дошло до меня, о царь, что четыре купца соединились, имея тысячу динаров, и, смешав все деньги, положили их в один кошель и пошли покупать товар. И они увидели по дороге прекрасный сад и вошли туда, а кошель оставили у сторожихи сада и, войдя, погуляли там и стали есть, пить и веселиться. И один из них сказал: „У меня есть благовония; пойдём, вымоем голову в этой текучей воде и надушимся!“ – „Нам понадобится гребень“, – сказал другой. И кто-то ещё молвил: „Спроси сторожиху, может быть, у неё будет гребень“.
И один из купцов пошёл к сторожихе и сказал ей: «Дай мне кошель!» И сторожиха ответила: «Когда вы придёте все или твои товарищи прикажут мне его тебе отдать (а товарищи купца сидели в таком месте, что сторожиха их видела и слышала их разговор)». – «Она не соглашается ничего мне дать», – сказал купец своим товарищам. И те крикнули: «Дай ему!» И когда сторожиха услышала их слова, она отдала купцу кошель, и этот человек взял его и вышел, убегая.
И когда он заставил их ждать, купцы пошли к сторожихе и спросили: «Почему ты не даёшь ему гребня?» И сторожиха ответила: «Он спрашивал только кошель, и я отдала его не раньше, чем вы позволили, и ваш товарищ вышел отсюда и ушёл своей дорогой». И, услышав слова сторожихи, купцы стали бить себя по лицу и схватили сторожиху и сказали: «Мы позволили тебе дать ему только гребень!» – «Он не говорил мне про гребень», – ответила сторожиха. И купцы схватили её и донесли на неё кади и, придя к нему, рассказали всю историю, и кади обязал сторожиху вернуть кошель и объявил её обязанной всем её противникам…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Шестьсот шестая ночь.
Когда же настала шестьсот шестая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что когда кади обязал сторожиху вернуть кошель и объявил её обязанной всем её противникам, она вышла смущённая, не видя себе дороги. И её встретил мальчик пятя лет жизни. И когда этот мальчик увидел, как она смущена, он спросил её: „Что с тобой, о матушка?“ Но она не дала ему ответа и пренебрегла им из-за его малых лет. И мальчик повторил свои слова один и другой, и третий раз, и женщина сказала: „Несколько человек пришли ко мне в сад и положили возле меня кошель с тысячей динаров и поставили мне условие, что я никому не отдам этот кошель иначе, как в присутствии их всех. А потом они пошли в сад походить и прогуляться. И один из них вышел и сказал мне: „Дай кошель!“ И я сказала ему: „Когда придут твои товарищи“. – „Я взял от них позволение“, – сказал он. Но я не согласилась отдать ему кошель, и тогда он крикнул своим товарищам: „Она не соглашается ничего мне дать“. И они сказали мне: „Дай ему!“ (а они были поблизости от меня). И я отдала этому человеку кошель, и он взял его и ушёл своей дорогой. И его товарищи заждались его и вышли ко мне и спросили: „Почему ты не даёшь ему гребень?“ И я ответила: „Он не говорил про гребень, он говорил только про кошель“. И они схватили меня и отвели к кади, и кади обязал меня вернуть кошель“.
«Дай мне дирхем, чтобы купить сладкого, и я скажу тебе что-то, в чем будет освобождение», – сказал мальчик. И женщина дала ему дирхем и спросила: «Какие есть у тебя слова?» – «Возвращайся к кади, – ответил мальчик, – я скажи ему: „У меня с ними было условленно, что я отдам им кошель только в присутствии всех четырех“. И женщина воротилась к кади, – говорил царевич, – и сказала ему то, что ей говорил мальчик. И кади спросил: „Было у вас с нею так условленно?“ – „Да“, – отвечали купцы. И кади сказал: „Приведите ко мне вашего товарища и берите кошель“. И сторожиха благополучно вышла, и не случилось с ней беды, и она ушла своей дорогой».
И когда услышали слова юноши царь и везири и те, кто присутствовал в этом собрании, они сказали царю: «О владыка наш царь, твой сын превосходит людей своего времени!» И они пожелали юноше и царю блага. И царь прижал своего сына к груди и поцеловал его между глаз и спросил его, что у него было с невольницей. И царевич поклялся великим Аллахом и его благородным пророком, что это она соблазняла его. И царь поверил его словам и сказал; «Я отдаю её тебе на суд: если хочешь, убей её, или сделай с ней что хочешь». – «Я изгоню её из города», – сказал юноша своему отцу.
И царевич со своим родителем жили самой радостной и приятной жизнью, пока не пришла к ним Разрушительница наслаждений и Разлучительница собраний, и вот конец того, что дошло до нас из истории о царе, его сыне и невольнице и семи везирях».